— Уважаемая Антонина Григорьевна! Позвольте мне от имени…
Заготовленные слова почему-то застревают в горле. Она смотрит на меня ласково и любопытствующе одновременно. Руки в бугристых прожилках, держит перед собой деревянную трость, лукавые морщинки у глаз.
— … От имени администрации Вяземского района и от себя, как от депутата….
Не понимаю, что происходит. Голос дрожит, отрепетированная речь рвётся, лицо заливает удушливая волна, совсем по-цветаевски.
Весна 2020 года, конец марта. Вручаю медаль «75 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.» как депутат от имени… Антонина Алексеева, 90 лет.
Волнуюсь непередаваемо…
— Да ты сядь, дочка, — произносит она с сочувствием и лёгкой усмешкой.
— Не спеши…
Сажусь. Прерываемся. Оглядываю квартирку. Чисто, светло, большой кактус, обои с розочками… Отдышалась. Встаю и начинаю снова.
— … позвольте вручить вам юбилейную медаль «75 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.» и к ней удостоверение с подарком от администрации… как труженице тыла, жившей в период оккупации…
Она жила в деревне Старая Круча, под Вязьмой. В октябре 41-го (ей тогда 12 было) пришли немцы и убрались только в 1943-м, с наступлением Красной Армии.
Вспоминает охотно, речь идет свободно, легко.
— Ну как выжили… Ели всё, что в поле росло или на огородах. Я девчонкой была, есть очень хотелось. Траву ели — лебеду, крапиву, конский щавель. Тогда много названий узнала… До войны и не слыхала, что столько трав съедобных. А спаслись знашь чем? Козьим молоком.
— Приходилось-то в город ходить из деревни, да и обратно, и лесом всё, чтоб, значит, поменьше глаза немцам мозолить. Наших солдат убитых видела, красноармейцев. Так и лежали, никто не хоронил долго. До сих пор места энти помню, могу хоть сейчас показать…
…- После оккупации работала в колхозе с 15 лет, за трудодни. Подросла чуток — в город отец отвез, на швею учиться. Ученицей, значит, и со своей швейной машинкой непременно (смеётся). Без неё не принимали. А уж в 49-м начала работать на железной дороге в путевой ремонтной колонне. Общежитие дали. Начала обживаться потихоньку.
— С мужем как познакомились? С Володей? А на вечере молодёжном, в красном уголке. Стоит смирнёхонек. Враз приглянулся. На Покров сосватал, а на ноябьские уж и поженились. Пятьдесят два года прожили. Золотая свадьба, да… Двух дочерей Господь подарил, да двух внуков, да двух правнуков. Всех по два (смеётся).
— День Победы где встречу? Дак на даче скорей всего. Уж сколь лет теплица да огород. Телевизер-то не смотрю. (Вздыхает). — Всё моё ушло давно… Но всех и всё помню!
Прощаемся. Улыбнувшись, она берет меня за руку. Улыбаемся. И вдруг шепчет в ухо:
— А я, Лида, и маму твою помню. Софью Ефимовну. Помню, как вела она тебя за руку маленькой ещё.
Обнимаю. Стою, еле сдерживая рыдания.
Они победили. Войну, голод и холод. Поколение победителей. Тихие, работящие, скромные люди, которые всё про нас знают и всё помнят.
И я буду помнить. И мы все. Потому что нельзя иначе. Потому что иначе неправильно, не по-человечески. Иначе — быть не может…
